Удивительно, но Лакан редко говорит о желании самом по себе: желание и требование, желание и наслаждение, желание и закон… Он утверждает: «Желание человека – это желание Другого», называет свой семинар «Желание и его интерпретация». Быть может это всё для того, чтобы «поймать» желание, эту «небесную птицу» или неуловимого «хорька», наделив его чем-то вроде балласта?
Желание – это перо Жар-птицы, из-за которого Иван-царевич пускается в исполненное невзгод путешествие, где ему предстоит такая опасная встреча с Еленой Прекрасной или царевной Василисой. Как и Жар-птицу, желание не поймать: не знаешь таких изощренных приемов и не имеешь помощника. В сказках речь идет о Сером Волке или о Богатырском Коне Ивана, согласно версиям №№168 и 169 Собрания русских сказок Александра Николаевича Афанасьева (издание 1957 года). По-моему, психоаналитик мог бы служить для анализируемого таким «серым волком», с той разницей, что он не обещает никакого захвата объектов желания, а, скорее, предлагает знание того, каким образом сам он был схвачен желанием, за какой краешек пойман, и эта разница не так уж мала.
В ходе наших последних двух встреч, в апреле и декабре 2003 года, мы уже проложили путь по этим заповедным землям, ступив, в том числе, и на землю Эдипа, что Фрейд предлагает всем, кто желает посвятить себя той особой форме социальной связи, какой является психоанализ. Подобно оракулу, Фрейд делает необычное заявление: тому, кто желает пройти по следам своего желания, он обещает встречу с матерью как чем-то запретным и отцом – как мертвецом. Но для этого необходимо еще и собственное участие субъекта. Для того чтобы отец стал мертвым, его необходимо убить, а чтобы мать оказалась запретной, необходимо прежде насладиться ею, заплатив за это куском своей плоти. Вот это да! Вот так история!
В течение 1957-1958 гг. Жак Лакан продолжает преподавать в форме начатого им несколько лет назад еженедельного семинара, и на этот раз называет свой семинар «Образования бессознательного» . «Образования бессознательного» – термин Фрейда, которым он обозначает феномены психоаналитического опыта – симптомы, сновидения, фантазмы, ошибочные действия, оговорки – как явления, имеющие отношение к структуре бессознательного. Психоанализ позволяет расшифровывать пути образования этих проявлений, погружаясь в работу бессознательного. Может показаться странным, что Лакан предпочел не рассматривать вопрос бессознательных образований строго в рамках психоаналитического опыта, но отдал предпочтение одной, оставшейся недооцененной аналитиками работе Фрейда – «Остроумие и его отношение к бессознательному», вышедшей в 1905 году. Теперь мы, оставив трагедию Эдипа, погружаемся в веселье, спровоцированное Witz – остротой, которая способна удивлять и которую передают из уст в уста. Не без помощи фрейдовского остроумия Лакан покажет, что разного рода веселые истории, обладающие способностью увлекать, и мужчин, и женщин, гораздо важнее, чем об этом принято думать. Они не только служат средством коммуникации, но имеют также иное значение. Вместе с Фрейдом Лакан показывает, что эти истории служат человеку, помогая возникновению и одновременно сохранению того самого драгоценного, хотя и ускользающего из сферы полезного, что позволяет ему разделяться с «самыми тяжелыми значениями существования». Фактически, в этой способности слова преодолевать план воображаемого, в котором мы, собственно говоря, и двигаемся (социальная обстановка, достигнутое в речи согласие), заключен некий «выигрыш удовольствия», особенность которого заключается в том, что он имеет место лишь при условии признания и ратификации этого слова Другим. Иначе говоря, в качестве слова он полностью зависим от означающего. Как «слово» этот «выигрыш» имеет ценность в связи не со своим значением, с обозначаемым объектом, но со своей символической «свободой». И человек смеётся… (Лакан, 2002, с. 384 - 385 * ).
Именно опираясь на результаты изучения остроумия, Лакан получает возможность изменить точку зрения относительно места, которое желание занимает в аналитическом опыте и, в частности, того, какое отражение это находит в идеях аналитиков. Он покажет, что еще со времён Фрейда нечто, необходимым образом присущее аналитическому опыту и описываемое Фрейдом в терминах «бессознательного желания», оказалось потерянным. По мнению Лакана, этот термин в первоначальном своем значении был предан забвению. Он уступил место желанию воображаемому, то есть желанию, заданному объектом, предъявляющему себя в зависимости от его «вкуса», преломляясь и выступая теперь как желание оральное, анальное, скоптофилическое, садистическое и пр. и имея перспективу на горизонте аналитического лечения «интегрироваться» в качестве желания генитального.
Лакан скажет: нет, желание изначально не является желанием того или этого. Он скажет: вы, аналитики, глухи, вы не слышите, что желание того, кого вы слушаете, вовсе не вызвано к жизни «тем» или «этим», но по мере того, как нехватка «того» или «этого» могла бы иметь место, оно ориентировано этой самой нехваткой. Желание не инструмент, находящийся в ведении фантазмов, оно занимает свое особое место в человеческом сообществе, являясь самой большой ценностью, объединяющей людей между собой. И чтобы это отметить, Лакан совершает над желанием обряд крещения, нарекая его именем. Имя это – «фаллос», означающее нехватки и выстраиваемое на основе разницы полов. Конечно, желание носит множество различных имён, например «перо Жар-птицы», но в семинаре Лакан делает акцент на том, что именно благодаря своему имени желание становится действенным, а вовсе не благодаря объекту, на котором оно при случае оказывается фиксированным. Так и для царевича Ивана Жар-птица не была объектом его желания, объектом, которым он хотел бы обладать. Она – имя его желания, поскольку благодаря Жар-птице ему явилось желание покинуть дом отца. Вот, собственно, почему, когда братья Ивана, в конце концов, похищают птицу, это ассоциируется с расчленением тела. В сказке именно старшие братья, Дмитрий и Василий, выступают носителями свойства «быть увлеченным желанием как чем-то воображаемым», что и станет для них фатальным.
Не будем, тем не менее, забывать, что оба они отправились в путь по приказу отца, царскому приказу, а также то, что на протяжении всей сказки требует именно Иван, и мы являемся свидетелями его трудностей с требованием, поскольку он похищает драгоценные объекты – Жар-птицу, коня с золотой гривой, наконец, Елену Прекрасную, – и всякий раз ему ставится в упрёк, что он нарушает принятые в обществе формы требования. В конце концов, по прочтении этой сказки, как впрочем и других, у нас возникает идея, что все они разворачиваются в полном соответствии с тем, что мы можем назвать, вслед за Лаканом, «диалектикой требования и желания». Теперь мы поблагодарим Ивана за то, что он ввел нас в эту диалектику, но вынужденно оставим его, чтобы исследовать эту заповедную территорию при помощи иных средств.
Диалектика требования и желания
Мы с вами подошли к одному из самых крупных открытий в психологии двадцатого века, а именно к разработанному Лаканом структуральному связыванию требования, потребности и желания. Данное открытие распространилось за пределы психоаналитических кругов и даже за пределы социальной сферы, пронизывая всё современное мышление. Было бы полезно вновь вернуться к моменту, когда это открытие заявило о себе, чтобы проникнуть в логику и разобраться во всех его причудливых превращениях.
Условия требования и закон желания
Изобретение Лакана заключается в формализации связи между требованием и желанием, то есть между полем, в котором разворачивается речь субъекта (а оно единственное, к чему психоаналитик имеет доступ), и фрейдовской «Другой сценой», открываемой им в Traumdeutung (Толкование сновидений), то есть, бессознательным, которое ориентировано, направлено, организовано специфическими законами, названными Фрейдом «бессознательным желанием». Дабы не обесценить термин «диалектика», необходимо с самого начала задать оба поля – требования и желания – как радикально отличные друг от друга и, вместе с тем, связанные единственно «диалектическим» порядком. Другими словами, для того, чтобы существовало одно из них, необходимо другое, а то, другое, приобретает ценность исключительно в связи с существованием первого.
Эта «диалектическая» динамика является применением гегелевской диалектики господина и раба к аналитическому опыту, которое совершает Лакан. Таким образом, мы отталкиваемся от опыта ведения аналитического лечения как полностью разворачивающегося в поле речи, в поле требования. Далее мы увидим, почему допустимо отождествлять требование и поле речи. А сейчас рассмотрим самое требование как единственную для субъекта «входную дверь» в его желание. Для субъекта не существует иной возможности достигнуть территории, находящейся в ведении его желания, чтобы не пройти при этом через требование, – это, собственно, то, что Лакан определил как желание, находящиеся по ту сторону требования. Но требование станет входной дверью только при условии, что оно с самого начала рассматривалось в связи с желанием, то есть, строго говоря, как безусловное требование, а не как требование того или этого.
Из сказанного вытекает, что если в ходе аналитической практики вы рассматриваете требование анализируемого как требование того или иного объекта и ориентируете его в направлении такого требования, то дверь откроется не на сцену бессознательного желания, а разве что в чулан воображаемых объектов, которые будут множиться, и в отношении которых вы не сможете усмотреть никаких правил. Самое же ужасное заключается в том, что вы рискуете перенаправить бессознательное желание в этом направлении, зафиксировав его на том или ином из объектов «первертным» образом. (В этот же период своего творчества Лакан будет изучать, в свете данной диалектической системы координат, некий случай из психоаналитической литературы, придавая особое значение логике того или иного отреагирования или «переходной перверсии».)
Итак, я резюмирую данную «диалектику»: бессознательное желание достигает своей цели исключительно по ту сторону требования (там же, с. 375), однако вы сможете открыть дверь требования только в случае, если будете учитывать его связь с желанием. Согласно введенным Лаканном понятиям, данная диалектика разворачивается следующим образом: с одной стороны – «условия» требования, с другой – «закон» желания. «Всё то, что выстраивается в субъекте в какую-то структуру, обязательно проходит через механизм, под действием которого желание его с самого начала моделируется условиями требования. В истории субъекта в его структуру вписываются, таким образом, те перипетии и превращения, в которых складывается, повинуясь закону желания Другого, его собственное желание» (там же, с. 315).
Я предлагаю вам читать это место следующим образом: различные модальности отношений субъекта с «партнёрами по игре в жизнь», т.е. различные происшествия, имевшие место в его истории, записываются в бессознательном как законы его желания. Итак, с одной стороны, особые условия требования определяют для субъекта законы его желания; с другой – он оказывается в мире, где «желание Другого создаёт закон», и на этой основе артикулируется всякое требование.
Как вы можете заметить, речь идет о некой достаточно сложной диалектике. Она включает в себя операции шифровки и дешифровки – со своим аналитиком, новым партнером для требования, вы будете расшифровывать сообщения, закодированные согласно условиям ваших требований. Но в нее входит также и тот факт, что код, открываемый вами в этих операциях шифровки-дешифровки, является тем же самым, что создает рамку встречи с вашим аналитиком. Короче говоря, это значит, что ваш аналитик подчиняется вместе с вами тяжелым законам желания, являющимся законами языка, законами означающего, – в отличие от различных гуру, претендующих на право создания закона желания, не беспокоясь об особых условиях требования. Результатом этого будет убийство всякого живого требования, с единственной целью – сохранить кровожадный закон указания как такового (в форме всякого рода директивных предписаний).
Ознакомиться с полным вариантом статьи Д. Руа вы можете в "Московском психотерапевтическом журнале" (№3, 2004)
© М. Страхов – перевод, 2004
* Здесь и далее страницы указаны в соответствии с русским изданием: Жак Лакан, «Образования бессознательного» (Семинары: Книга V). М., ИТДГК «Гнозис», издательство «Логос», 2002. |
